Абрам Бенцианович Соломоник●●О языке и языках●Глава 11
| ← | Книга: О языке и языках Характер материала: Исследование Соломоник, Абрам Бенцианович |
→ |
| Дата создания: 2009, опубл.: 2010. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений• опубликовано с разрешения автора |
Содержание |
Глава 11. Языки для людей с дефектами речи, зрения и слуха
Язык является достоянием всех нормальных людей. Но следует иметь в виду, что мы усваиваем первые языковые навыки уже в раннем возрасте: первоначально их устным вариантом (в возрасте от года до пяти-шести лет), а потом и письмом (обычно в первые школьные годы). После этого мы продолжаем совершенствовать владение языком на протяжении всей жизни. Случается, что факторы физиологического либо психологического порядка мешают малышам в их усилиях усвоить язык. Это могут быть наследственные заболевания, неправильное строение артикуляционных органов, неразумное воспитание либо повреждение тех или иных механизмов, участвующих в произнесении или восприятии звуков языка.
Первое условие устранения указанных помех — их ранняя диагностика. Чем раньше будут замечены дефекты речи, тем легче будет их устранить, если, конечно, они поддаются лечению. Самое эффективное, разумеется, — лечение у специалистов, поэтому лучше всего к ним обратиться сразу же, как только у ребят будут замечены отклонения от нормы. Не следует прибегать к домашним средствам, не следует также стыдиться выявленных отклонений у своих детей — надо немедленно обратиться к врачу. Медицина и психология добились в последнее время выдающихся успехов, в том числе и в лечении дефектов речи у детей младшего возраста.
К дефектам речи относится чаще всего заикание. Оно может быть вызвано самыми разнообразными причинами, и выражаться в различных формах. Заикание может быть тяжелым либо легким. В любом случае надо обратиться к специалисту и работать по его рекомендациям, чтобы снять заикание еще до того, как ребенок пойдет в школу. Если ребенок появится в школе с заиканием, это может сопровождаться тяжелым психологическим дискомфортом и нарушениями психики. Дефекты речи могут также выражаться шепелявостью и другими неправильностями произношения. Возможно отставание в темпе речи, в замедленном и неправильном произношении, в бедности языка и пр. Все это требует лечения у логопеда (греческое логос — слово, речь; пайдея — обучение, воспитание), специалиста по коррекции языковых нарушений. Логопед выяснит, является ли имеющееся у ребенка заболевание органическим, связано ли оно с поражением тех или иных механизмов, которые должны исправно функционировать у здорового человека, либо это просто срыв, доступный для лечения. В последнем случае он назначает курс корректирующей терапии, в которой непременно участвуют и родители. Все эти вещи относятся, скорее, к медицинским знаниям, поэтому я здесь на них останавливаться не буду.
В настоящей главе мы будем говорить о таких дефектах организма, которые требуют лингвистического вмешательства, причем, радикального. Если человек не видит, он не может нормально читать и писать. Если человек не слышит, он не может воспринимать речь на слух и обучаться языку. Что делать в этих случаях? Приходится придумывать для таких людей специальные языки либо изобретать приемы, которые помогают овладеть языковыми умениями хотя бы в ограниченном диапазоне. Вот о них-то мы и поговорим в настоящей главе.
Письмо для слепых и слабо видящих
Различные ограничения требуют разных подходов к их преодолению. Глухие не воспринимают речь на слух, но они видят, что можно использовать для компенсации их физического недостатка. Слепые или плохо видящие люди не могут читать, зато они слышат и овладевают устной речью. Следовательно, надо как-то научить их чтению и письму, что достигается в наше время с помощью азбуки Брайля. Я уже описывал эту азбуку в седьмой главе, посвященной проблемам письма. Расскажем о ней и об ее создателе более подробно в этом разделе — она открыла мир многим миллионам плохо видящих людей во всех странах нашей планеты.
Луи Брайль родился во Франции в 1809 году. Его отец был шорником (изготовлял сбрую для лошадей). Играя в лавке отца, трехлетний Луи повредил себе глаз шилом и ослеп. В обычной школе он пробыл недолго, и его отправили в Париж в школу для слепых. Она была единственной в стране, где ребят обучали читать с помощью книг, в которых обычные французские буквы были увеличены до нескольких сантиметров каждая. Дети пальцами ощупывали деревянные буквы, приклеенные на толстый картон. Производство таких пособий было дорогим, а сами книги получались неудобными для использования — очень тяжелыми и громоздкими. На всю школу имелось всего четырнадцать подобного рода учебников. Подросток (а Луи было тогда всего двенадцать лет) задумался о создании особой азбуки для слепых.
Однажды в школу пришел читать лекцию отставной офицер императорской гвардии по имени Шарль Барбье. Он рассказал ребятам об азбуке, которую изобрел для солдат: с ее помощью можно было читать в темноте. Барбье пользовался толстой бумагой и выдавливал на ней точки снизу. На месте точки оставался бугорок, который можно было ощутить кончиками пальцев. Каждая французская буква получала свою конфигурацию бугорков; зная их, можно было прочесть короткое сообщение.
В ее основе лежал прямоугольник, в котором помещались шесть мест для точек (представьте себе домино). Каждая буква имела свою конфигурацию точек из возможных шести и таким образом распознавалась дотрагиванием пальцами. Фактически это была двоичная система — на одном из шести мест имелась либо выпуклость, либо пустое пространство. Вначале Брайль создал обозначения для 26 французских букв, затем прибавил к ним значки для цифр и знаков препинания. Вот перед вами образцы значков Брайля для ряда букв.
Эта система, получившая название азбуки или шрифта Брайля, очень быстро завоевала популярность. Она опирается на обычный национальный алфавит и систему письма, легка в изготовлении, а ее значки быстро распознаются после сравнительно короткого обучения. В 1829 году Брайль опубликовал брошюру с полным набором знаков для письма, счета и даже нот. Каждая нота получала свое тактильное выражение, а если надо было, то сопровождалась значками для воспроизведения темпа, длительности и т. д. Азбука Брайля представлена набором букв, цифр, и нот почти во всех языках мира. Ее значки появляются сегодня не только в книгах для слепых, но и на часах, термометрах и даже в лифтах. Без преувеличения можно сказать, что среди изобретений XIX века (а их были тысячи) изобретение Брайля было одним из самых важных и успешных, а для слепых и плохо видящих, по-видимому, самым важным. Люди, овладевшие им, читают так же быстро, как мы с вами читаем глазами.
Имеется азбука Брайля и для русскоговорящих: буквы кириллицы имеют в ней полное представительство, но некоторые значки совмещают значения буквы и цифры. Скажем, одна выпуклость в крайнем левом углу прямоугольника (остальные места не заполнены) означает букву «а» и цифру 1. Чтобы читающий мог отличить одно от другого, перед этим значком идет специальный синтаксический знак-различитель, который говорит: «следующий знак — число». Представление цифр тоже заканчивается специальным значком. Есть значок, говорящий: «следующий знак — заглавная буква». Есть специальные значки для других синтаксических показателей: точки, запятой, тире, кавычек и др.
Знаки азбуки Брайля переведены и на компьютер. Для слепых построена специальная клавиатура со значками азбуки, которые они вводят в компьютер, нажимая на соответствующие клавиши, а на приеме полученные значки передаются на такие же клавиши, которые читаются как текст в книге. Существуют также синтезаторы, которые переводят письменные значки в звуковой режим.
В дополнение к обычному шрифту Брайля, обеспечивающему обычное письмо, изобретены специальные коды, которые снабжают слепых иными знаками. В 1965 году, например, появился код с математическими и рядом научных символов, дающих возможность слепым заниматься техническими расчетами. Есть нотные значки, сокращения типа стенографических знаков. Впрочем, в каждой стране в языке для слепых обнаруживается своя национальная специфика.
Языки для глухих и плохо слышащих людей
И в этом случае имеется много вариантов — как «устного» языка, так и письма. Некоторые из них мы разберем, но сначала чуточку истории. Уже в древности отмечались особенности языков для глухих, и главной отличительной чертой их было то, что они все были построены на жестах. Жесты — знаки совершенно иной категории, чем слова; они обладают меньшей степенью абстракции, заключают в себе меньше информации и синтаксических способов их соединения в продолженные цепочки. Но именно к ним приходится обращаться глухим людям для коммуникации между собой. Ничего необычного в этом нет, мы и сегодня часто обращаемся к жестам, когда затрудняемся объяснить что-либо с помощью слов.
Вот некоторые свидетельства древних авторов: «В IV веке до н. э. Платон писал о движениях рук, головы и тела, которыми пользуются „бессловесные“. В Мишне, сборнике законов у древних евреев II века н. э., признается, что „глухонемые могут изъясняться знаками и получать информацию при помощи знаков“, и этот метод общения может быть использован при судебном разбирательстве. Примерно 200 годами позже святой Августин упомянул глухого, который мог разговаривать жестами. Но по части того, какими были эти знаки и как они развивались, мы не знаем почти ничего» [1].
Глухими люди могут рождаться, они могут повредить слух в самом нежном возрасте, когда обычный язык у них еще не укоренился. Они могут оглохнуть и в таком возрасте, когда уже овладели обычным языком и даже научились читать и писать на нем. Во всех этих случаях компенсирующие языковые механизмы, которые предлагаются для восполнения имеющегося дефекта, будут разными. Возьмем самый «легкий» случай, когда человек глохнет, уже умея говорить, читать и писать на каком-то языке. Тогда он продолжает пользоваться всеми возможностями языка, восполняя свой недостаток механическими приспособлениями, усиливающими его слуховые возможности. Ему также приходится изучать способы общения с другими глухими, в среду которых он, естественно, попадает. Он обычно изучает пальцевую азбуку (я писал о ней в седьмой главе).
Пальцевая азбука составляет слова совершенно тем же способом, что и обычная, только делается это с помощью комбинаций пальцев, а не буквами. Так что здесь имеется простая замена одного способа письма на другой, а не смена языка. Пальцевой азбукой пользуются и те глухие и плохо слышащие, которые применяют язык жестов. В таком языке не бывает жестов для случайных названий (имен, топонимов и пр.), кроме самых популярных. Точно так же нет аналогичных слов и в любом даже самом толстом словаре. В этом случае глухие обращаются к пальцевому алфавиту и передают нужное имя буква за буквой.
Любопытно, что в современных жестовых языках глухих применяются жесты для обозначения очень известных имен собственных, которые находятся в центре внимания мировой общественности. Есть, например жест для обозначения имени Путина; он означает «энергичный». Рука с оттопыренными большим пальцем и мизинцем совершает круговые движения на уровне живота. Есть жест для обозначения имени Владимира Высоцкого — «гитарист». Губами проговаривается имя артиста, а лицо выражает творческий экстаз. Имя Бориса Ельцина — «беспалый»[2]. Большой палец одной руки как бы рубит большой палец другой. Это говорит об очень высокой степени развития сегодняшних жестовых языков. Всегда, однако, остаются имена, которые приходится передавать с помощью пальцевого алфавита.
Жестовые языки глухих
Начало пути
Документированную историю жестовых языков принято начинать с Шарля Мишеля де л’Эпе (1712—1789). Де л’Эпе родился в богатой и влиятельной семье. Он готовился стать католическим священником, но его посвящение в должность было отклонено церковными властями, поскольку он проповедовал янсенизм. Это было довольно популярное течение, которое пыталось совместить веру с новейшими научными достижениями своего времени. Тогда Шарль обратился к благотворительной деятельности.
С самого начала обнаружилось противоречие в подходе к обучению глухих, противоречие, не разрешенное и в наши дни. Де л’Эпе признавал, что он заимствовал свой жестовый язык из парижских предместий, хотя и считал его «низким языком», который не в состоянии привести к спасению души обреченных на глухоту. Поэтому он подходил к жестовому языку как к переходной ступени для овладения полноценным французским, особенно в его письменном варианте. Жестовый язык в этом случае рассматривался не как самостоятельное средство коммуникации, а как мостик к обычному национальному языку. Он обрастал грамматическими добавками, усложнялся и становился неподъемным в обычном общении. Например, слово croire («верить») передавалось пятью (!) знаками: знать + чувствовать + говорить + видеть + знак, что это глагол. Так что, изучая в классе эту непростую систему, учащиеся вне школы предпочитали общаться на своем привычном жестовом языке.
Несмотря на то, что опыт школы де л’Эпе широко распространялся в разных странах, принятые у него методы значительно видоизменялись в зависимости от основного подхода к обучению. Там, где ставились легко достижимые практические цели, удовлетворялись обучением жестовому национальному языку и дальнейшим совершенствованием на нем в ходе преподавания разных дисциплин (главным образом, труда в его различных приложениях — переплетное дело, столярное или слесарное производство и т. д.). Там, где ставились более высокие интеллектуальные задачи, преобладал описанный выше подход.
В зависимости от этого складывался и сам жестовый язык той или иной страны. Первой заимствовала систему де л’Эпе Германия; вместе с ней был заимствован и его теоретический подход. Поэтому немецкий жестовый очень схож по строению с французским. В ту же группу попадает и американский жестовый язык (АЖЯ), и русский (РЖЯ). Первую американскую школу для глухих открыл выпускник парижской школы Лоран Клерк, эмигрировавший в Америку. Первая школа для глухих в России открылась в 1806 году в Павловске, что под Петербургом. Английский жестовый язык пошел по другому пути. Он более прост и практически направлен, поэтому попадает в другую группу жестовых языков.
Обучение жестовому языку для перехода к языку общенациональному
Если ты изучаешь жестовый язык как переходный для овладения обычным языком, то ты соответственно строишь свои занятия. В основной словарь включаются слова, которые понадобятся тебе для общего развития и для чтения письменных источников. Главное внимание уделяется синхронному пониманию нормальной устной речи и переходу к обычным письменным текстам. Если ты к тому же не немой, то учитель будет стараться привить тебе произносительные навыки (для чего существует своя методика). Можно достичь понимания устной речи чтением по губам говорящего, что дополняется тренировкой чтения и письма на национальном языке учащихся. Такое обучение получило название устного метода в противоположность овладению жестовым языком. Оно продержалось до середины прошлого, ХХ века. Его сторонники считали, что обучение, ставящее целью перевод учащихся на овладение обычным языком, ставит глухих в один ряд со слышащими и ликвидирует их социальную изолированность.
В принципе это правильно, но на практике многие люди с пораженным слухом так и не смогли достигнуть поставленной цели и остались на прежнем уровне. Они продолжали пользоваться жестовым языком, который вполне их удовлетворял. Это совпадает с обычной ситуацией, когда некоторые говорят и пишут на родном языке (и в придачу на нескольких иностранных) на самом высоком уровне, а большинство пребывает на уровне бытового, ограниченного владения языком. Более того, многие обучаемые глухие люди испытывали фрустрацию (сильное разочарование) из-за напрасно потраченных усилий и считали, что они могли бы достичь большего, если бы перед ними были поставлены более доступные задачи при обучении в школе. В конце концов, резкое противостояние между этими направлениями удалось смягчить, приняв обучение жестовому языку как цель вполне самостоятельную и поощряя высокие устремления тех учащихся, которые были в состоянии «овладеть нормальным языком общения». Для одаренных стали применять обучение чтению по губам, а также чтению и письму на их национальном языке. Для остальных в качестве базисной задачи было принято обучение жестовому языку, с помощью которого дальше преподносился весь учебный материал.
Что же такое жестовый язык глухих?
Для нас самым интересным является вопрос о том, что такое обычный жестовый язык, распространенный ныне в любой общине глухих на многих территориях земного шара. Ведь в основе такого языка лежат жесты, а не слова: как они справляются с передачей понятий, доносящих до нас содержание высказываемого? Как они соединяются между собой в протяженные предложения? Является ли вообще жестовый язык «языком» в обычном значении этого слова? Есть ли в нем грамматика в том смысле, в котором она выступает в обычных языках? Эти вопросы мучили лингвистов и продолжают обсуждаться до сих пор, хотя в целом жестовые языки успешно функционируют и выполняют свое назначение. Именно на них общаются между собой глухие и слабо слышащие; на них происходит судебное разбирательство, когда в деле замешан глухой участник процесса; с ним работает сурдопереводчик, часто появляющийся на телевизионных экранах и комментирующий на языке жестов все, что происходит в ходе передачи. А делает он это, не отставая от темпа обычного человеческого общения. [Слово «сурдо» итальянского происхождения и означает тихий, ослабленный (сравните — под сурдинку). Оно также относится к обучению и к языку глухих].
До самого последнего времени на эти вопросы давались разные ответы. Одни говорили, что такие языки являются лишь вспомогательным средством, подменяющим подлинный язык, что их нельзя называть языками, что жесты — это не слова, а в жестовом языке если и присутствует грамматика, то в самом зачаточном состоянии. Другие утверждали, что хотя жестовые языки и уступают по своим возможностям обычным языкам, но они предоставляют достаточную базу для коммуникации глухих людей и вполне могут считаться языками со всеми их атрибутами (с такими концептами как слова, морфология, синтаксис и др.). Существенный вклад в этот спор внесли исследования американского лингвиста Вильяма Стокоу, проведенные в середине прошлого века. Его книга «Структура жестового языка» вышла в 1960 году и обозначила новую эру в обсуждении проблемы.
Языки жестов окончательно определились как языки в полном смысле этого понятия, но только со своими специфическими характеристиками. Теперь они получили свои названия: американский жестовый язык именуется амслен (сокращение от American Sign Language), а английский жестовый — сиглиш (от Signed English). По оценке Стокоу амслен оказался «языком экзотическим и в некотором отношении столь же далеким от носителей американского английского, как и прапапуасский»[3].
Стокоу предложил описывать жесты не в лингвистических терминах (слова, морфемы, фонемы и пр.), а в специальных определителях жеста. Полный жест он назвал хирем (от греческого «хейр» — рука). Хирем подразделяется на три компонента: на таб, который определяет место исполнения жеста, на дез — конфигурация руки, производящей жест, и на сиг — описание движений, выполняющих жест.
Жест описывается так: TDs (таб, дез и сиг), именно в таком порядке. Для амслена определены 12 табов, 19 дезов и 24 сига (для сравнения — в шведском жестовом выделены 18 табов, 22 деза и 24 сига). Каждая позиция тщательно описывается заранее и отмечается в записи жеста своим порядковым номером. Записи фиксируют не только наличие всех трех компонентов, но интенсивность движений (их повторение), а также количество рук, принимающих в них участие (одна либо две). Например, TDDs означает, что в жесте задействованы две руки, а TDs s — что движение повторяется дважды. Жест «мужчина» обозначается так: (здесь — верхняя часть лица, 5 — пальцы руки выпрямлены и разведены, ┴ — горизонтальное движение от жестикулирующего, — вращательное движение ладонью вниз).
«Высказывание на жестовом языке наряду с самим жестом содержит и внеручной компонент (использование взгляда, выражения лица, движений головы и тела). Эти средства функционируют аналогично интонации звуковых языков и используются для выражения указания на какие-то объекты, на отрицание, членение высказывания, на разные типы вопросов, на соотнесения синтаксических составляющих в предложении и т.п. Жестовый текст в отличие от звукового не линеен (см. пример выше) и не всегда дискретен для всех его компонентов (в нем элементы складываются в одновременно выполняемый комплекс). Грамматическая информация, как правило, передается одновременно с лексической; жест в процессе исполнения подвергается той или иной модуляции (рука движется равномерно, прерывисто или ускоренно, в вертикальной или горизонтальной плоскости, меняет направление, один и тот же жест исполняется двумя руками и т.п.). В синтаксисе жестового языка трехмерность пространства используется в первую очередь для локализации: жестикулирующий как бы „помещает“ участников ситуации в определенные точки пространства, и в дальнейшем место участников ситуации предсказуемо используется в зависимости от локализации субъекта и объекта»[4].
Работы В. Стокоу окончательно определили место жестового языка в ряду различных языковых знаковых систем. Они выработали для них специальный метаязык: свои базисные знаки (жесты вместо слов), их морфологию — составные части жестов, синтаксис и систему записи. Отныне мы можем говорить о них как о специфических языках, выполняющих ту же самую функцию, что и прочие языки, но работающих по-своему. Это — упрощенные, но, тем не менее, языки. Они отстают от обычных языков по своим выразительным возможностям и все же честно выполняют поставленные перед ними задачи. Они, конечно же, не поднимают мыслительные горизонты использующих их людей до уровня продвинуто говорящих, но вполне удовлетворительно выполняют задачу обмена информацией. Те глухие люди, которые не удовлетворяются жестовым языком, переходят, в конце концов, на обычный, считывая его по губам во время говорения, а также приобщаясь к чтению и письму на этом языке.
Языки слепоглухонемых
Жестовыми языками пользуются как глухие, так и глухонемые. Если они к тому же и слепы, то это — крайний случай изоляции от обычных способов обмена информацией, и для таких людей приходится придумывать иные средства коммуникации. Но и с такими задачами справляются с помощью терпения и любви к ближнему.
В этих случаях каждый обучаемый индивидуален, поскольку разная последовательность и тяжесть заболеваний приводит к совершенно различным возможностям постичь мир. Вот несколько примеров из литературы. Путешествуя по Америке, Чарльз Диккенс встретил девушку, лишенную речи, слуха и зрения, и был поражен ее успехами в овладении английским языком. Ее звали Мери Бредли. Девочку трех лет нашли в темном и сыром подвале. Она была слепой и лишена слуха, кроме того, она сильно болела. Ее поместили в приют, где другие дети сделали ее безответной куклой для издевательств. Мери лишь визжала и протягивала беспомощно руки в тщетной попытке отогнать обидчиков. Наконец, ее поместили в интернат для глухонемых детей; там с ней стали настойчиво заниматься, чтобы вывести из абсолютно животного состояния.
Поначалу она не пыталась привлечь к себе внимание даже в случаях особой нужды, как делали все другие дети, но только время от времени издавала визжащие звуки. Внешне это был самый настоящий звереныш с бритой из-за болезни головой, полусогнутое создание, ищущее любую возможность укрыться от всех и вся. Но вот воспитатель приступил к ее обучению. Он поместил перед ней несколько предметов, резко отличных по форме друг от друга, заставлял девочку ощупывать их по одиночке, одновременно он «называл» их на языке жестов, то есть, делал соответствующий жест рукой девочки. Долгое время эта стратегия казалась бесплодной, девочка никак не связывала знак с обозначаемым предметом: книгой, карандашом или еще чем-то. Каждый день урок повторялся, предметы и их обозначения варьировались, но результат оставался нулевым.
Прошло пять недель, как вдруг лицо девочки озарилось светом понимания: она нашла ключ — связала знак с обозначаемым. Она поняла, что первое называет второе, и уверенно изобразила каждый предмет соответствующим жестом. Это было обещающим началом, за которым последовало энергичное продолжение. Воспитатель вырезал крупные буквы из толстого картона, наклеил их на лист фанеры, а Мери ощупывала их пальцами. Вскоре она научилась связывать вещи с их английским написанием, и ее прогресс нарастал как снежный ком. Она явно испытывала удовольствие от учебы, и количество известных ей слов стремительно росло. Перед ней располагали предметы, которые по контрасту показывали противоположные качества (книга большая и маленькая, легкий и тяжелый предметы, грубая и мягкая материя, плотный и мягкий, сладкий и кислый). Все эти слова она легко освоила. Глаголы вводились также путем показа: стоять и сидеть, ходить и есть, смеяться и плакать и пр. Они имели форму отглагольных существительных и действий в настоящем времени.
Пришло время переходить к пальцевому чтению предложений и коротких текстов, а учебника не было. Соорудили небольшую книжечку с рельефно выточенными буквами. Она была вскоре усвоена жаждущей знаний ученицей, которая участвовала в изготовлении и наклейке букв. Были в этой книге и кармашки для составления слов из готовых букв в ответ на естественно представленный стимул; было и следование жестам учителя, которые Мери имитировала. Скоро она познакомилась с разного типа фразами при построении целостной языковой ситуации.
Когда Мери исполнилось десять лет и она закончила трехлетний курс обучения, она могла уже писать письма и начала переписку с такой же калекой как она сама, но по другую сторону Атлантики. Поведение девочки изменилось кардинально, она уже не впадала в приступы ярости, но вела себя спокойно и достойно. Мери дожила до двадцати шести лет, хотя в последние годы жизни тяжело болела.
Немецкая азбука для слепых, глухих и немых
Создание азбуки для слепых, немых и глухих связано с именем Иеронимуса Лорма (1820—1902).
Елена Келлер — слепая и глухонемая писательница
Анн стала обучать свою воспитанницу. Дело продвигалось медленно, пока не произошел перелом. Вот как это случилось: "…Слепой, глухой и немой девочке было почти семь лет, когда мисс Салливан обучила ее нескольким первым словам, обозначая их буквами, передававшимися в виде азбуки Морзе нажатием на ее ладошку. Это были слова «п-и-р-о-ж-о-к», «к-у-к-л-а» и другие. Поскольку девочка была внутренне подготовлена к восприятию таких вещей, она довольно быстро усваивала эти знаки. Но, как она позже писала: «Я не понимала, что я пишу слова, или даже смысл самого понятия ‘слова’. Я просто слепо имитировала движения моей учительницы.
Однажды мы шли по дорожке к колодцу, вдыхая сладкий запах цветов. Кто-то набирал воду из колодца, и моя воспитательница подвела меня к нему и подставила мою руку под падающую воду. Струя попадала мне на руку, а Анн писала на ладони второй руки „в-о-д-а“, сначала медленно, а потом быстрее. Я тихо стояла, все мое внимание было поглощено движениями пальцев моей учительницы. Вдруг я почувствовала минутную растерянность, как будто что-то забыла. Затем меня пронзило внезапное откровение — я поняла тайну языка, я поняла, что это такое. Я поняла, что „в-о-д-а“ означает то самое приятное ощущение, которое мне передавалось через руку. Живое слово обуяло мою душу, давая ей свет и радость, делая меня свободной.
Я отошла от колодца, обуреваемая жаждой учиться. Все имело свое имя, а каждое имя возбуждало новую мысль. Когда мы вернулись домой, любой подвернувшийся мне предмет казался наделенным жизнью. Я видела все происходящее, освещенное светом, который сама же и излучала»[5]. [У Келлер есть написанная ею книга «Свет во тьме», откуда Кестлер и позаимствовал ее слова. Я воспроизвожу обложку книги на этой странице.]
Елена Келлер прожила полноценную и наполненную жизнь. Она первая из такого рода обделенных здоровьем людей окончила обычный колледж (это было трудное испытание), стала бороться за права женщин и писать книги. Она написала 12 книг и огромное число статей. Дружила с Марком Твеном и другими выдающимися современниками. Келлер умерла в 1961 году, а спустя три года была посмертно награждена Президентской медалью Свободы, одной из высших цивильных наград в США.
Примечания
- ↑ Фоли Джон. Энциклопедия знаков и символов. Москва, Вече, 1997.
- ↑ Цитируется по http://www.bg.ru/article/5223/ (верно на декабрь 2007).
- ↑ Цитируется по http://www.krugosvet.ru/articles/82/1008275/1008275a1.htm (верно на декабрь 2007).
- ↑ Там же, см. предыдущую сноску.
- ↑ Кестлер Артур. Акт созидания. Хатчисон и Со., Лондон, 1964.
