Алеф, альфа, аз

Материал из ЕЖЕВИКА-Публикаций - pubs.EJWiki.org - Вики-системы компетентных публикаций по еврейским и израильским темам
Перейти к: навигация, поиск
Korol 88.JPG

Михаил Король[[1]]

Краевед, исследователь, поэт, наставник

Иерусалимский стаж с 1990 года



Содержание

С чего начинается «Азбука»

МК. Начну я с самого несерьезного – с «Иерусалимской азбуки»[2]. Она появилась довольно неожиданно – как вот в растворе, куда попадает посторонняя крупица… Ты ищешь некую алхимическую формулу, ты тратишь на это всю жизнь, мечтая о получении вожделенной эссенции циннобера, ты уже готов трансмутировать свинец в золото, – и тут в этом перенасыщенном растворе выпадает кристалл, которого ты совершенно не ожидал – но от которого не отказываешься, хотя, в общем-то, понимаешь его случайность, его произвольную природу. А потом думаешь, что, может быть, это и есть твоя карма, а все остальное – ерунда. Как оно обычно и бывает.

И так вот получилось, что весь мой богатый двадцатилетний опыт изучения Иерусалима, желание показать, рассказать – об умерших, ушедших, уходящих местах – воплотился в тридцати трех книжных разворотах, по числу букв русского алфавита, на каждую из которых имеется свой стишок, посвященный определенному месту Иерусалима и сопровождаемый картинкой всеми нами любимого Саши Флоренского[3], который был иллюстратором Довлатова, Григорьева…

Собственно, что составляет всю прелесть этой затеи, что лежит в ее основе? Это броуновское движение, спонтанность, то, за что я больше всего люблю Иерусалим, – полная непредсказуемость. Он так много накопил в себе за все прошедшие годы, столько элементов и рождающихся между ними возможных связей, приводящих к совершенно неожиданным результатам… И моя встреча с Флоренским – событие из этого же ряда. В феврале 2010 года он собирался сюда к нам, и наш общий друг (и отчасти родственник, как пишет сам Флоренский), – Александр Петрович Войцеховский, больше известный как «Петрович» – сказал ему: «Будешь в Иерусалиме – обязательно погуляй с Мишей». И вот мы с ним гуляем и зажигаем…

Таким вот образом и явились на свет эти два реализованных проекта – и я даже не знаю, сколько нереализованных…. Во-первых, во время этих наших прогулок родилась мысль – отчего бы не вести такой иллюстрированный журнал эксклюзивных экскурсий, как делал в свое время Чуковский, называлось это Чукоккала, – так почему не может быть у нас такой вот Израёкколлы? И Флоренский был автором первой записи в этой вот Израёкколле[4]. Это была картинка[5], и она называлась «Краткое содержание нашей прогулки по Иерусалиму с Мишей Королем». Там много записей типа «Спасибо дорогому… за потрясающе…». Книга отзывов и предложений, в общем. Но при этом там сохранился и этот вот творческий момент – там есть смешные вещи, забавные картинки, стишки… Израёкколла живет и развивается – ну, и потом, это моя такая визитная карточка. Мне нравится водить сложных, капризных, амбициозных людей, самодостаточных, уверенных, что им не нужен гид; я это просто обожаю – выворачивать людей наизнанку и рушить их шаблоны. Вот группа «АукцЫон», вот Псой Галактионович Короленко, Федя Чистяков из группы «Ноль», Миша Синдаловский из группы «Два самолета», много художников. Леня Федоров с самого начала, скажем, был настроен позитивно – мне вообще именно на таких людей больше везет; но и сложные случаи попадаются. Вот, скажем, тот же Псой, Федоров, Волков – их предупредили, что, дескать, тебя будет выгуливать такой чувак, очень близкий по духу, вам будет интересно, – и изначально они были настроены соответствующим образом. А когда людям говорят – вам дадут хорошего гида, но мы не знаем, кто это и что это, – то сначала естественным образом появляется некая настороженность, и ее приходится преодолевать.

К. Хорошо. Вернемся к азбуке. Вот была эта ваша прогулка… Дальше-то как все развивалось?

МК. Я говорю: «Флоренский, давай чего-нибудь замутим». – «А чего?» – И я ему вот так, от балды, говорю: «Напишем азбуку! Ты картинки, я стишки. А?» – «Отлично», – говорит Флоренский . И уехал. И думал при этом, что, как он сам пишет в послесловии, «Миша, как все нормальные люди, будет лет пятнадцать раскачиваться». Все это было в начале 2010 года, и я на какое-то время обо всем позабыл, но потом вспомнил и к концу того же года, в декабре, уже написал все стишки. Флоренский прочитал, ему понравилось, он примчался сюда – и мы закончили «Азбуку», он все нарисовал, я подчистил текст, кое-что осталось за рамками, и в результате получилось искомые 33 буквы.

К. А вот не могу не спросить – рисовал-то он как, с натуры? Ты его лично подводил к каждому объекту? Не из головы?

TBIL-1.jpg
TBIL-2.jpg
Тбилисская азбука


МК. Все строго документально, никакой отсебятины. Это, собственно, путеводитель с картинками, и изображено там именно то, о чем идет речь. И получился такой довольно необычный текст. Но вот с чем я категорически не согласен – это когда Сережа Гранкин в первом интервью-репортаже, посвященном этой книжке, сказал, что вот, дескать, появились «корольки», которые составят конкуренцию знаменитым «гарикам» Губермана. И соответствующим образом настроил некоторую часть аудитории. И вот я теперь получаю письма типа: «И все-таки Губерман пишет лучше!». Ну елки ж палки! У меня и мысли не было соревноваться с Игорем Мироновичем. Меня связывает с ним давняя дружба, нежная и близкая, – при чем тут конкуренция?! В общем, книжка вышла уже в апреле 11 года, у нее было три презентации: в Иерусалиме – маленькая и никем не замеченная, в Питере – побольше[6], и самая шумная и подготовленная – в Тель-Авиве. А дальше – «Азбука» зажила своей жизнью. Тираж быстро кончился, книжек уже нету, будет ли переиздание – неизвестно… Купить негде. …Но Саше понравилась идея, и он решил не останавливаться. Предлагал мне сделать и другие израильские такие же книжки, по городам, – я отказался. И тогда он сделал точно такие же тбилисскую и петербургскую азбуки – но с реверансом и поклоном в мою сторону.

В общем, несерьезный вначале проект оказался в результате вполне достойным, имеющим продолжение делом. И вот что важно: «Азбука» не была бы написана, если бы к тому времени у меня не было большого опыта, знания Иерусалима и любви к нему. И эта книжка – такое вот, может, чуть диковатое, объяснение в этой любви.


Слоистый торт иерусалимский

МК. Иерусалимская история… вот представьте себе торт «наполеон» с аккуратными слоями; скажем, в нем имеется 20 археологических слоев. А потом приходит Веселая Судьба – и все это комкает, плющит, ломает и перемешивает. Тем более что мы в таком месте замечательном – у нас же вся история города изначально определена геоморфологией. Мы на дне морском, правильно? Примерно 200 миллионов лет назад что тут было? Солнышко светит, водичка мелкая, в ней размножается всякая незначительная живность – и потом получается из всего этого хороший и толстый слой осадочных пород из кальциевых скелетиков. Потом уже и солнышко меньше светит, и вода поглубже – остается слой потоньше. Потом разводится что-то новенькое – и в основе скелета там уже не кальций, а кремний; и вот вам новая прослойка. А потом приходит господин африканско-сирийский разлом, и все это выгибается, вспучивается, перемалывается, перемешивается, и формируется великолепная площадка для Иерусалима, история которого повторяет вот эту вот геоморфологическую предысторию. Я это к чему? Я это к тому, что каждый, конечно, имеет право на свое видение и понимание Иерусалима, – но без знания его истории такое понимание невозможно; а последнее, в свою очередь, недостижимо без постоянного усовершенствования и учебы. У меня так получилось, что в течение многих лет дня не проходит, чтобы я не читал что-то новое, или не искал, или не смотрел. Это занятие, краеведение, – оно толкает на то, чтобы человек осваивал новые языки, новые алфавиты, смежные дисциплины. Без этого не обойтись.

К. Ну-ка, развей эту мысль! Чего освоил за последнее время?

МК. Скажем, начинаешь более тщательно заниматься мамлюкским периодом – и понимаешь, что тебе не хватает базовых знаний по истории архитектуры, по искусствоведению, по материаловедению, по сопромату – и это я уж не говорю о том, что надписи сделаны на непонятном языке, прочитать хочется, а не можешь…

К. А какой язык ты за это время выучил из дополнительных?

МК. Русский. Русский. Правда, я понял, что если я могу рассказать историю этого города на русском языке – значит, я знаю русский язык. Да и тот же самый иврит…. Я ж говорю – необходимо все время находиться в процессе. Приходится учить тот иврит, которым не пользуешься в обыденной жизни. Средневековые всякие источники, написанные на иврите, – они прекрасны! И все это требует дополнительных знаний. Опять же – арамейский необходим, иначе ты никогда не узнаешь о том, что написано о Иерусалиме в Талмуде! А без арабского вообще кранты… но это пока только в планах.


Дом-на-слом. Портал в Старый город

К. А в какой момент ты почувствовал, что вот ты родился как краевед?

МК. Я могу назвать просто точное число: 8 февраля 1990 года. День, когда я приехал в Иерусалим. Ну вот представь себе – февраль, вот как сейчас. Было, правда, достаточно ясно и тепло, – все равно, конечно, зима; но ведь я приехал из Питера, из совершенно другой зимы. Мы оказались в Иерусалиме в шесть часов утра, насыпались к родственникам в Рехавию; и жена с маленькой дочкой сразу легли спать, мы ехали сутки, мы же восемь часов сидели в Будапеште. А я спать не мог – возбуждение невероятное, я в Иерусалиме!!! До этого я детский иерусалимский журнал в Питере издавал, в картинках, – уже какой-то бэкграунд был, знания… Очень смешно: в этом детском журнальчике надо было Храм Соломона нарисовать – так мы взяли и срисовали Купол над скалой. Журнал назывался «Цаацуа». Я его, кстати, нигде не публиковал – это, так сказать, эксклюзив. Вышло два номера этого журнала, потом я уехал. Рисунки там делал тогда питерский еще мальчик Мишка Шпайзман, который потом учился здесь, в Бецалеле.

ZZ2.jpg
ZZ4.jpg

В общем, я пошел в Старый город, не зная, где он находится. Я шел по Мамилле, которая тогда еще была, но дома уже стояли пустые. А я же вообще фанат брошенных домов; на этой почве я и с Андрюшей подружился Шилковым. Дом на слом – это такая фикс-идея. Я заходил в подъезды, сидел на этих широких подоконниках… и вот уже тогда я понял, что я в своем городе, что я наконец-то… что в Ленинграде я проживал, а здесь я живу.

Я вышел к Котелю (Стене плача) совершенно спокойно; в первый же день я понял, как устроен Старый город. --- Уже потом, позже, был очень смешной момент знакомства с еще одним моим детищем, я имею в виду Храм Гроба Господня. По иронии судьбы я оказался первым человеком, который на русском языке написал монографию об этом храме – это второй том моих «Прогулок». И вот забавная история, как я впервые осознанно попал туда – то есть я и раньше знал, видел, бывал, но так, чтобы обойти его весь внимательно – еще до этого не дорос. Ведь в первые полгода жизни в Иерусалиме меня привлекал страшно Еврейский квартал, его бездонность, неизведанность, бесконечность. Меня это все не отпускало; я развивался достаточно постепенно. И тут возникает совершенно комическая ситуация. В Йом Кипур я пешком пошел (тогда я еще в кипе ходил) в Старый город, в талесе, как полагается, молился у Стены плача, и в перерыве между молитвами вдруг встретил своего знакомого Витьку Когана, адвентиста Седьмого дня. И он мне сказал: «Пошли к Храму Гроба Господня!» – «А пошли!» И вот в талесе, в большой вязаной кипе по брови я ломанулся туда, в Храм. Полный абсурд! Но это мой город, и я в нем всегда себя чувствовал совершенно свободно. Подобное не забывается, хотя сегодня я, наверное, так бы не стал поступать; да и не сделаешь этого специально – не получится. Только спонтанно, экспромтом.

Прототип фейсбука как куколка «Семинара»

К. Теперь плавно переходим к «Королевскому семинару». Расскажи о нем, откуда он вообще взялся, – и об открытиях, сделанных его участниками.

Korol 1.JPG
Korol 2.JPG
Korol comp.JPG

МК. Семинар этот стал реализацией в том числе и моих педагогических амбиций – я по образованию педагог, специалист по коррекционной педагогике и дефектологии. Самое же главное, чему меня научили пять лет, проведенных в институте, – это искать источники информации, еще до всякого интернета. Еще меня научили разрабатывать методики, подходы к предмету. Собственно, моя идея с семинаром тоже не на ровном месте выросла. В конце 1995 года меня пригласили на интервью в «шпионскую» организацию Джойнт на удивительный проект, который назывался «Приглашение к диалогу». Идея была такая: вот есть неустроенные русскоязычные дети, которые никак не вписываются в новую жизнь, употребляют наркотики, выпадают из социума, – а если взять их, объединить в какие-то группы, поставить там компьютеры – а сами группы связать компьютерной сетью. Это 95 год!!! Интернета в Израиле нет. Имеется сеть Фидо, которой пользуются избранные, но начинают появляться и первые почтовые программы, например, «Да Винчи», с помощью которой мы смогли организовать электронную переписку между специально созданными молодежными группами при разных клубах и «молодежных деревнях», куда Джойнт, как добрый дядя, компы устанавливал. А потом и глобальная сеть Интернет на помощь пришла. В 96 году мы становимся первыми массовыми пользователями интернета в Израиле. В принципе, у меня имелись все шансы – если бы были амбиции и техническое образование (я все время об этом говорил, но ничего не делал), – создать первый фейсбук! Это была наша идея – компьютерное общение! Над нами смеялись, компьютеров практически ни у кого не было, – но в нашей локальной сети эта идея была реализована, она осуществилась! Автором всего проекта был Дима Вировец, он сейчас в Америке; далее, «психолог проекта» – известная журналистка Ася Истошина, я же назывался там «ответственным за журналистское направление в проекте». Еще был замечательный человек Леша Лельчук, самый из нас компьютерно продвинутый, все это были творческие и активные люди, однако же все мы не мыслили тогда глобально, иначе бы действительно сделали бы свой ЖЖ или что-то в этом роде. А так – оно работало, но по большому счету так ни во что и не вылилось.


…По идее, он существует до сих пор, этот проект. Спонсоры у него остались еще с тех пор, и они же финансируют мой семинар. Идея компьютерного общения отсохла, поскольку она реализовалась всем известным ныне способом – через социальные сети. То есть то, о чем мы тогда говорили, стало реальностью – а ведь нам никто не верил! Надо сказать, что выпускники наши мне пишут, многие стали программистами, сетевыми деятелями. В какой-то момент на наших глазах рождался ICQ, знаменитая «аська», мы с ее создателями тоже сотрудничали. Между прочим, у нас было одно из первых рабочих мест в Израиле Жени Финкеля – который сейчас главный редактор новостной ленты NEWSru.co.il. Он работал в нашем проекте – издавал электронную газету. Знаешь, как она называлась? «Ежевика». «Еже-week», то есть «еженедельная».

И вот я тогда думал: как еще можно «приглашать к диалогу», как заинтересовывать сложных подростков? И родилась идея прогулок. Когда мы с моими подростками куда-то выезжали, я тут же начинал что-то рассказывать, фантазировать – о том, что я любил и чем хотел делиться. Это были такие общие мероприятия для всех групп сразу, они съезжались в одно место – не обязательно в Иерусалим. А для тех групп, которые были тут, под боком, – так я их просто брал за руку и водил по городу, мы вместе изучали его, и темы каждый год менялись. Для одной группы (учащихся Хават а-ноар) я придумал такую программу – мы целый год ходили вокруг их школы по улицам, говорили об истории их названий, об истории этих мест – это же замечательный район, Старые Катамоны, монастырь Сан-Симон, это Греческая колония, там ужасно интересно! Потом из Джойнта мы перешли в организацию, которая называлась «Сионистский форум»; вскоре она приказала долго жить, но проект и спонсоры остались. Мы стали искать новое место и нашли Мидрешет Ирушалаим, то есть Институт Шехтера. Там нам говорят: «Ну-у, мы академическое заведение, нам и проект нужен более академический, ваше компьютерное общение уже никого не интересует, а вот зато эти ваши маршруты…». И проект стал называться Швилей морешет, «Тропы наследия». Тогда я и разработал программу, которая называлась «Вокруг да около Храма»; это уже наступил 2005 год. То есть уже прошло десять лет – подростки, скитания, угасание старой идеи и рождение новой. В бумагах мы по-прежнему называемся Азмана ле-дусиах - Швилей морешет - Свив Бейт а-Микдаш.

Школа «любопытных носов»

К. А в какой момент исчезли подростки?

МК. А вот когда мы появились в Шехтере – тогда подростки сменились студентами. На мне по-прежнему лежала задача собрать людей, и я их собирал тут и там, и уже без ограничения в возрасте. Вот я пытаюсь сейчас вспомнить – откуда взялись мои первые семинаристы? Я дал объявление в ЖЖ, я кинул клич по знакомым, и на первое занятие, 4 января 2005 года, пришли четыре человека. А через месяц их уже было больше двадцати. Я помню тех, самых первых, могу назвать по именам. Это Митя Фрумин, который по сей день еще появляется на занятиях, и гидом он стал на моих глазах, это Белка Горбачева, это Слава Шаркова (потерял я с ней связь), и такой был еще Беня Синделевич, известный фотограф.

А на следующий год мне пришлось вообще уже две группы открывать; но потом все опять вернулось примерно к двадцати участникам. Я, скажем, рассылаю письма 70-ти людям, а на занятия приходит максимум 20 человек, иногда – десять, а то и меньше. В последний раз – из-за погоды – пришло вообще пятеро. Но бывали и настоящие аншлаги – когда приводили родственников, знакомых и т. д. Мы же были первые в этом формате. Сейчас это делает каждый, кому не лень, а тогда только мы – собирались компанией, ехали к интересному объекту и занимались этим объектом, а потом я выставлял в сеть репортаж, отчет, где я подробно рассказывал про это место – то, чего никто не знал. Стоит себе какая-то избушка на курьих ножках – а ведь у нее история! А у нее аура! Сейчас-то этим уже никого не удивишь, потому что методика эта моментально нашла свое практическое применение. Сейчас есть такие перфекционисты в сети, такие буквоеды! Поедет куда-то, потом литературой обложится, все распишет… И все это вторично; а мы только усмехаемся в усы. Иметь последователей всегда приятно, чего уж там.

То, что я сделал, – я десятки людей заразил страстью к краеведению. Я само это понятие – «краеведение» – вывел здесь, в Израиле, на новый уровень. В России это слово ассоциируется с полоумными сталинскими соколами и придурковатыми бравыми пионерами, оно имеет пренебрежительный оттенок. К сожалению, конечно.

К. А как «краевед» будет на иврите? Есть точный перевод?

МК. Да, конечно. Хокер ха-арец. Хокер Ирушалаим. Вообще сама дисциплина – она ведь изучается в университетах, у нас по краеведению степени получают – первую, вторую и третью! Называется это Йедиат ха-арец. «Знание страны». Краеведение.

К. Вспомни что-нибудь самое яркое из первых открытий, совершенных на семинаре. О чем бы тебе самому хотелось рассказать?

МК. Да таких историй десятки. Чуть ли не каждая наша прогулка – это такая история. Я не могу вот тут не привести такую культовую фразу Зоар Хальфан[[7]], она как-то сказала: «Если вы идете с Королем в музей, то это не значит, что вы не должны надевать грязную рабочую обувь, старые штаны и брать с собой фонари и каски». Это ведь именно так – никогда заранее нельзя знать, с какой стороны ты будешь с этим музеем знакомиться. Таким образом мы изучали, скажем, церковь НЕА ТЕОТОКАС – это новая церковь Богородицы, самая большая церковь византийского периода в Иерусалиме, находящаяся ныне под кварталом Батей-Мехасе. Все это, все прогулки того времени[8] есть у меня на сайте. Там в разделе «Краеведческое всё» есть подраздел «Вокруг да около Храма».

Korol 4.JPG
Korol 5.JPG

Вот, я вспомнил одну историю[9], о которой хоть и есть отчет – но там это выглядит несколько иначе, не так, как это воспринимается сейчас. Это была авантюра в чистом виде, я никогда и никому не посоветую поступать подобным образом… Это был первый год семинара, июнь месяц. Двенадцать человек рано утром собираются на Гива Царфатит, на своих машинах добираются до ишува (поселения) Мицпей Ерихо в Иудейской пустыне, оставляют машины и идут пешком около семи-восьми километров в ущелье Ог, где доходят до келейного монастыря преподобного Феоктиста на скальном утесе. Мы навешиваем веревки, спускаемся в монастырь (а туда иначе и не попадешь!), любуемся сохранившимися с позднего средневековья (12-13 вв.) фресками, расчищаем там мозаики, фотографируем. И потом приходит пора снова спускаться – уже из монастыря, и тут выясняется, что кое-кто в группе уже схлопотал солнечный удар, у некоторых в пещере начался приступ клаустрофобии, а у кого-то имеется страх высоты. В общем, на тропу мы выбрались уже в сумерках – с превеликим трудом.

О чем это говорит? У нас не было ни страховки, ни связи с армией, ни сопровождения, никто не знал, где мы… Был один голый азарт – без которого, однако, никогда ничего не будет и не получится. Мы были одержимы этой страной, ее историей, мы были готовы хоть в пекло лезть ради того, чтобы узнать и увидеть то, чего не знает и не видит никто. А теперь туда достаточно спокойно можно попасть, договорившись с инструктором. Все остальные наши приключения и походы были не столь экстремальными, но всегда присутствовала вот эта радость встречи с чудом места, чудом истории; и эти наши прогулки продолжаются по сей день, их количество перевалило уже за третью сотню. Когда-то я их считал, потом сбился со счета. И до сих пор в них сохранилось главное – мое стремление показать, что обычных мест не бывает, особенно тут, у нас.

Пойди туда – сам решишь, куда

Вообще наш семинар стал школой – израильской краеведческой школой Миши Короля на русском языке. И я вырастил целое поколение краеведов – не менее двадцати квалифицированных гидов прошли через меня и мой семинар, и я ими очень горжусь. И вот что еще очень важно – такого, наверное, нигде нет, ни в одной гильдии – я не чувствую конкуренции! Я вообще считаю – чем сильнее и самобытнее гид, тем лучше станет то место, где мы живем. Может, это прозвучит немного высокопарно, – но мы представляем эту страну, мы ее показываем!

К. А что значит – «не чувствую конкуренции»? Поясни.

МК. Нет тех, кто перебегает дорогу и отнимает хлеб. Это значит, что каждый занимает какую-то свою определенную нишу, и таких ниш – великое множество. И мы не мешаем друг другу.

К. Назови самую эксцентричную из таких ниш. Самую необыкновенную. Самую перпендикулярную по отношению к обычным туристическим маршрутам.

Hattab.JPG
Гостиница "Петра"

МК. Самое интересное, что вся эксцентрика – она вырастает из привычного, а потом в какой-то момент становится рутиной, обычным повседневным делом. Вот я, к примеру, когда-то взял избитую формулу «Иерусалим – город трех религий» и перевернул ее, и у меня получился «Город 33-х религий», с точным их перечислением и описанием, с показом, – не голословно. Оказалось, что наш город может быть святым для язычников, эллинистов, огне- и солнцепоклонников, даже для буддистов. Или вот, скажем, у меня была экскурсия – «Прокаженные в Иерусалиме». Потом Илюша Мазья развил и расширил эту тему и делает сегодня маршрут по истории больничного дела в Иерусалиме. И это – его ниша. Еще пример. Была у меня экскурсия – один раз я ее провел, для «своей» публики, – «К истории сексуальных меньшинств в Иерусалиме». Оказалось, что тема очень благодатная – есть что сказать и рассказать. Была еще одна – вот эта по-настоящему скандальная! – «По следам жены Бога». Но все новое становится со временем вполне обыденной вещью; сегодня нет, скажем, ни одного гида, который бы, войдя в Старый город через Яффские ворота, не сказал бы с пафосом и с юмором: «А сейчас мы находимся на площади имени брата старика Хоттабыча». Это площадь Омара ибн-Хаттаба. И при этом уже никто не помнит и не знает, что историю еврейских корней вот этого старика Хоттабыча я раскопал в 1997 году. Эта история гуляет в сети под названием «Старик Хоттабыч нас заметил»[10].

К. А вот когда ты один попадаешь – сейчас, вот уже сейчас! – в Старый город, то куда ты первым делом идешь? Есть любимые места?

МК. Есть любимые места, и их много. В последнее время одно из моих любимейших мест, о котором я написал уже не одну статью, – это гостиница «Петра», она же бывшая гостиница «Амдурски», где в 1907 году останавливался Бунин[11]. Я еще не наигрался, я всех вожу туда, и туристов, и друзей. Или вот, скажем, парочка мамлюкских медресе в Старом городе – о них я еще не успел написать.

Бет, гимель, дальше...

МК. Вообще же, мне кажется, я уже обо всем написал – из того, что мне интересно. Сейчас я заключил договор с одним питерским издательством на публикацию книги «Святые места Иерусалима» – название пока рабочее, посмотрим. Мне оно не очень нравится, потому что весь город святой. Есть, однако, места, где я не был – и никто не был; и я мечтаю туда попасть. Например, знаменитый 60-метровый тамплиерский туннель под Храмовой горой. Он находится во владении ВАКФа[12], и что там происходит сегодня – никто не знает. Туда нет доступа. У меня остались нереализованные планы – из тех, о которых ужасно жалеешь, что не успел осуществить. Когда-то я познакомился с одним арабом, который утверждал, что из его дома идет подземный ход в сторону Храмовой горы, он готов был мне его показать… Но тут началась интифада, и он уехал в Иорданию. И все, его нет. Правду говорил он, или нет, – уже не проверишь. Но ведь вполне вероятно, что такой ход существует, почему нет? Этому городу еще найдется о чем нам рассказать.

К. Последний вопрос. Назови памятное тебе место в Иерусалиме, которое было – и исчезло, которого уже нет.

МК. Вот это кладбище, скажем, мамлюкское, напротив Ган Ацмаут (парка Независимости)… там стоит гробница – считается, что в ней захоронен цфатский шейх Алладин; однако есть мнение, вернее – даже легенда, что это перестроенная гробница царя Агриппы Первого, внука Ирода. Об этом писал русский архимандрит Леонид Кавелин в 1867 году. А какой там, на этом кладбище, потрясающий бассейн! Сейчас он стоит пустой, а конце 80-х годов вода там была до верха – и лодочка плавала, можно было покататься за несколько шекелей. Сам я этого, правда, уже не застал… Еще есть одно место, о котором, кстати, многие жалеют – но не я. Это знаменитая арка на месте Хурвы[13]. Я очень рад, что ее уже нет, что Хурва отстроена. Я также надеюсь, что не будет когда-то развалин Тиферет Исраэль[[14]] – остатков синагоги, которая еще не восстановлена. Пусть это будет новодел – но Иерусалим не должен лежать в руинах. Это живой город, ему нужно постоянно возрождаться и обновляться – в том числе и для того, чтобы уберечься от беспамятства и забвения.

Korol 99.JPG



Записала Ксения Агалли

Февраль 2013 года

Сайт Миши Короля[15]

Иерусалимские рисунки А. Флоренского – 1[16] и 2[17].