Леонид Гроервейдл●●Кое-что о наших соседях●Часть 6
| ← | Книга: Кое-что о наших соседях Характер материала: Эссе Гроервейдл, Леонид |
→ |
| Дата создания: 18/11/2011. |
Содержание |
Арабы в Хайфе
В 1994 году я работал в Хайфе, поблизости от порта. Район старый, население большей частью арабское. В здании, где сидела фирма, на первом этаже была небольшая лавочка, где хозяйничала симпатичная пожилая арабка и её дочери. Там были лепёшки с жареным луком – до сих пор облизываюсь, когда вспоминаю.
В первые дни работы – в середине января – я увидел в одном из окон напротив наряженную ёлочку. К какой церкви принадлежали хозяева той квартиры? Праздновали явно Рождество по юлианскому календарю. Местные арабы – ортодоксы принадлежат к греческой церкви, перешедшей на грегорианский календарь. Не говоря уж о католиках, греко-католиках и т.д. Может, там жили армяне?
Из окна комнаты, где я сидел, был виден двор-колодец. Тот, кто приезжал на работу рано, успевал там запарковаться. И бывал сам не рад, поскольку прибывшие позже парковались в узком выезде из двора. Мне было хорошо – я ехал на общественном транспорте. Если на автобусе – сходил на припортовом проспекте Независимости и шёл поперечными переулками мимо старых каменных домов постройки начала двадцатого века. Среди них выделялось красивое здание полиции – районное отделение. Место вообще-то неспокойное. Рядом порт, а значит – контрабанда, наркота, горизонтальный промысел и прочее, с этим связанное.
Если ехал на маршрутке – то она высаживала меня наверху, чуть не доезжая до центрального района Хайфы – Адара. Тогда надо было спускаться по склону, по крутым переулкам, переходящим в лестницы. Мимо торговых кварталов сплошь из арабских лавочек и контор, мимо арабской школы.
В Хайфе я практически не видел вывесок на арабском языке. Иврит и английский. Кто хозяин – видно по фамилии владельца и по нему самому.
Домой надо было отправляться с площади Парижа, в двух кварталах от работы. Этот квартал можно было пройти по одной из трёх улиц. Нижние были застроены арабскими многоквартирными домами старой постройки, примерно начала двадцатого века.
Верхняя – проспект Защитников – домами постройки двадцатых годов. Всё было довольно грязное и запущенное. В арабских домах от трети до двух третей квартир были нежилыми. Сквозь окна и балконные двери были видны пустые комнаты. Многие окна были заложены кирпичами.
Самый нижний вариант прохода вёл через нижний рынок – слегка дороговатый, но при случае можно было там найти фрукты-овощи по приемлемой цене. Остановка автобусов и маршрутных такси 332 маршрута находилась на краю здоровенного пустыря. Сзади – то есть сверху – на расстоянии метров трёхсот – стояли старые обшарпанные многоэтажные дома. Сбоку – переулок с такими же домами. Впереди – со стороны моря – вечно закрытая большая церковь, стиснутая между домами, и переулок, ведущий на проспект Независимости.
Фалафель
В переулке, ведущем наверх, был киоск, где два араба торговали фалафелем. Кто не знает, что это такое, тому объяснять бесполезно. Пусть приедет в Израиль и попробует. Только надо, чтобы это было хорошо приготовлено. Один из вариантов, который я могу посоветовать – заведение в Хайфе, в переулке, ведущем с площади Парижа на проспект Независимости. Вкуснее, чем там – я не знаю, где.
Я вываливался с работы в восьмом часу вечера, когда автобусы ходят редко, а таксисты ждут наполнения коробочки. Стоять голодным было противно. Заведение двух чудаков я помнил ещё с 1991 года, когда оно сидело в киоске непосредственно на остановке. Они всегда держали цену на полшекеля ниже, чем все остальные в городе. Когда у всех было 3 шекеля за порцию, у этих 2.50.
Обосновавшись в капитальном доме, они вывесили табличку с названием своего заведения: «Мизлала». Весело и сердито. Почти копируют слово «михлала» («колледж»), но значит это вовсе «жральня». Целый год я спасался у них от голодухи, пока они не перебрались на центральную улицу Герцля.
Вот тут-то и возник вопрос: как дожить вечером до автобуса, не озверев от голода. И я пошёл вниз, на запах. На углу торчал прилавок какого-то деятеля, который издали заорал мне: «Покупай еврейское!». Я посмотрел на его товар, на его рожу и неполиткорректно подумал: «Шёл бы ты с этим в свой Марракеш!». А дальше по переулку в чистеньком помещении сидели два мужика и старик – видимо, их отец – и жарили фалафель ярко-зелёного цвета. С большим количеством травок. Цена была среднехайфская – 4 шекеля. Ассортимент бесплатных добавок был очень мал. Но запах… В общем, см. выше.
Только не надо увлекаться этой едой. Я на этом набрал та-а-а-кие килограммы!!!
.JPG)
Старая Хайфа
Пустырь у площади Парижа когда-то был старой Хайфой. Дома семнадцатого – восемнадцатого века. Там мог бы быть туристический район почище старого Яфо.
После Войны за независимость там было довольно противно из-за высокого уровня преступности и нездорового политического брожения. И власти решили снести к чертям эти старые трущобы, расселить жителей по приличным домам и застроить место чем-нибудь современным.
Снесли, идиоты. Не тронули маленькую мечеть, в которую стало некому ходить. А на застройку, само собой, денег не оказалось. Проели. В домах вокруг остались в основном те, у кого не было денег перебраться в место получше. То есть люди бедные и часто вредные. Но обстановка в целом улучшилась, поскольку исчез лабиринт кривых переулочков и те, кто в них шуровали.
Именно в Хайфе из-за этой обстановки зародилась в семидесятые годы организация «Гражданская охрана» - добровольные народные дружины в помощь полиции.
Вообще старые районы Хайфы в 1990-е годы выглядели препогано. Дома разваливались, стояли чёрные от вековой копоти и грязи.
Совсем по-другому выглядели арабские кварталы на противоположенном конце проспекта Защитников – ближе к центральной автостанции и стадиону. Хайфская Итальянская больница и рядом с ней – католическая школа. Красивые, ухоженные дома из серого камня, построенные на рубеже веков. Во дворах этих домов вдруг становились видны другие дома, поменьше. Какая-то волшебная атмосфера.
Понятно, почему в этом месте Александру Грину лезли в голову всякие алые паруса и бегущая по волнам. Тогда, в первые годы двадцатого века, еще не было еврейских кварталов. Первые евреи в Хайфе снимали квартиры в этих домах – подальше от мусульманской касбы и поближе к немецкой колонии.
Дорога на базар
Раз в неделю, по четвергам, я шёл после работы на центральный хайфский рынок Тальпиот. Поднимался теми же улицами, которыми спускался с маршрутки, и входил в базар с дальнего конца. Этот базар – как перекрёсток миров. Главный вход – с улицы Первопроходцев (hе-Халуц) – серо-бетонной, в стиле «баухауз» - логова учреждений Ѓистадрута и респектабельных магазинов. А уже на территории базара (на нижних его улицах) стояли развалившиеся дома без крыш. А те, в которых ещё жили – над торговыми рядами – вид имели скверный.
Развалюхи принадлежали беженцам 1948 года, которых не удалось найти за границей и купить у них дома. По закону, надо было ждать 50 лет, чтобы объявить собственность брошенной и что-то с ней сделать.
Под рынком начинался Нижний Адар, район небогатых людей. Смешанный, еврейско-арабский с перспективой стать полностью арабским. Поскольку молодые евреи там не селились, а старики постепенно уходили. По этому месту я шёл с базара с рюкзаком и наплечной сумкой вниз по лестницам на улицу Собирания рассеянных (Кибуц галуйот), к остановке автобуса. У одного старого дома с каким-то питейным заведением в первом этаже надо было пройти через площадку между двумя лестницами вниз. Спускаясь к нему по верхней лестнице, я каждый раз видел через открытое окно лестничную клетку внутри дома – прямо пред собой.
Через два года, когда я уже не работал там и не ходил тем маршрутом, из этого окна арабский террорист застрелил спускавшегося по лестнице польского туриста. Принял за еврея.
Крестный ход на Пасху
В один из дней в апреле того же года пришёл начальник и позвал всех в комнату с окнами на сторону улицы. Открыли окна, чтобы лучше видеть и слышать. С улицы доносилось ритмичное бухание. Через пару минут стал виден источник звука: пасхальный крестный ход.
Впереди шли рядом два бородатых попа, по-разному одетых во что-то чудное, раззолоченное. Один был похож на русского православного попа, второй – в какой-то грибовидной шапке и рясе, похожей на одежду католического монаха. Рядом с ними шли подростки в скаутской форме совершенно опереточного вида – с эполетами с бахромой, с галунами и аксельбантами. Двое несли хоругви – по разные стороны от попов. Ещё один в переднем ряду и двое во втором синхронно били колотушками в большие барабаны. Следом шли вперемежку другие скауты и взрослые дядьки.
Мусульманских парадов и арабов в мусульманской одежде я в те годы в Хайфе не видал. Лишь изредка мелькали усатые друзы в характерных остроконечных белых шапочках и их жёны в приталенных длинных платьях и прозрачных платках, которых не спутаешь с арабами-мусульманами.
