Михаил Трейстер●●Проблески памяти●Дом и улица

Материал из ЕЖЕВИКА-Публикаций - pubs.EJWiki.org - Вики-системы компетентных публикаций по еврейским и израильским темам
Перейти к: навигация, поиск

Книга: Проблески памяти
Характер материала: Мемуары
Автор: Трейстер, Михаил
Опубл.: 2003. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений•  Публикуется с разрешения автора
Дом и улица

Жили мы на тихой зеленой улице в десяти минутах ходьбы от Дома правительства, что было обычным для довоенного Минска. Снимали половину частного дома — трехкомнатную квартиру с маленьким кусочком земли. У хозяев такая же квартира с большим огородом и садом. Удобства — в конце огорода, вода — в колонке на улице.

Хозяин дома Иосиф Александрович Скуратович, повар школы милиции, в 1937-м тоже оказался «врагом народа» и навсегда исчез в бездонном чреве ГУЛАГа. Его сына Юру, одного из моих друзей, на год-два старше меня, после освобождения Минска в 1944 году сразу отправили на фронт, где такими «годными и не обученными» новобранцами затыкали все дыры. (Горько об этом говорить, но по «прейскуранту» того времени люди, пережившие оккупацию, считались вторым сортом, а вернувшиеся из концлагерей и плена — третьим. Это отчасти относилось и к бывшим узникам гетто.) Юра погиб в первом же бою. Вот так его мать Елизавета Васильевна осталась одна без мужа и единственного сына.

Еще один друг по улице (в школе была своя компания), Вася Беляев, эвакуировался в Горький, вернулся, учился, защитился и стал доктором наук, профессором БПИ. Однажды мне пришлось сдавать ему экзамен по металловедению. Правда, тогда он был еще доцентом.

Третий товарищ, Юра Сидоренко, тоже был призван в 1944 году, серьезно ранен. Это не помешало ему окончить мединститут и стать доктором наук, отцом белорусской кардиохирургии.

Так распорядилась война судьбами моих довоенных товарищей.

Еврейские семьи нашей улицы, а их было около половины, представляли собой пример социального среза общества. С одной стороны — служащие относительно высокого ранга (управляющий стройтрестом Поляков, директор фабрики «Октябрь» Каганов, мой отец), с другой — квалифицированные рабочие, члены профсоюза (в те годы это было немаловажно) и ремесленники. Эти проживали главным образом в жактовских домах, пропахших примусами и коммунальным бытом. На брандмауэрах таких домов красовался железный знак «Ж», похожий на огромного ржавого жука. С третьей стороны — откровенная беднота. Запомнилась нищая семья с бесчисленными детьми из углового полуподвала. С чьей-то легкой руки за их жилищем закрепилась кличка «царский дворец».

До сих пор это словосочетание вызывает в памяти не Эрмитаж или Ливадию, а ораву веселых мурзатых оборванцев.

В других районах Минска обитали евреи, владевшие домами, земельными участками, а также разной живностью, включая лошадей.

Потом гетто и Тростенец уравняли всех.

Белорусское население улицы — основательные хозяева с хорошими домами, ухоженными садами и огородами: Скуратовичи, Филановичи, Матусевичи… Часть, конечно, проживала вперемежку с еврейскими семьями в жактовских домах.

Короче говоря, на нашей улице Розы Люксембург общество, как и везде, являло собой многослойный пирог с различной социальной и национальной начинкой. Жили дружно. Если и случались конфликты местного значения, то только из-за несанкционированного набега соседской курицы на чужой огород или снайперского попадания мячом в «девятку», то есть в окно соседа.