Михаил Трейстер●●Проблески памяти●Пленные
← | Книга: Проблески памяти Характер материала: Мемуары Трейстер, Михаил |
→ |
Опубл.: 2003. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений• Публикуется с разрешения автора |
Первые дни немцы, попавшие в окружение целыми группами и подразделениями, искали, кому бы сдаться в плен, всячески избегая при этом встреч с партизанами. Помнили о недавних «правилах игры»: в плен не брали ни те — этих, ни эти — тех.
Хотя многие подробности первых дней свободы частично стерлись в памяти, некоторые эпизоды высвечиваются особенно ярко.
Два дня провели на озере Кромель рядом с какой-то артиллерийской частью, стоящей там на коротком отдыхе.
Над нашей поляной появляется «кукурузник», делает пару кругов и, обратив на себя внимание, снизившись, сбрасывает патрон от ракетницы с привязанной к нему запиской: «В километре от вас, в лесу, около сотни немцев. Видно, хотят в плен. Над ними покачаю крыльями».
Улетел и покачал. Записку передали нашим военным. Те выделили взвод и через час привели колонну с полным комплектом оружия, только без гранат и рожков от «шмайсеров». Все это несли в вещмешках наши солдаты.
Еще эпизод. Недалеко от нас — временный пункт сбора пленных. Солдаты и нижние чины сидят на траве, расположившись огромным, почти геометрически точным кругом. Внутри его — свободный круг диаметром в 10-15 метров, в центре которого, тоже на траве, абсолютно отстраненно сидит генерал с крестами, но без сапог, в серых шерстяных носках.
Так я тогда и не понял, то ли он поручил кому-то из бывших подчиненных их почистить, то ли кто-то из наших не устоял перед искушением щегольнуть в генеральских сапогах с «бутылочными» голенищами, или — по-нашему, по-сапожному — халявами. Я ему посочувствовал — с меня тоже когда-то сняли сапоги при первом знакомстве с партизанами.
И еще одно воспоминание, связанное с пленными, но относящееся уже к 1946 году. Я студент политехникума. Рядом с ним огороженная колючей проволокой стройплощадка. На ней работают пленные. Кругом деревья с огромным количеством ворон, которых тогда почему-то было принято отстреливать. Даже члены охотничьих союзов по уставу обязаны были, кроме взносов, сдавать какое-то количество вороньих лап, кажется, правых (очень похоже на борьбу китайцев с воробьями). Видно, считалось, что вороны объедают и без того голодный народ, хотя этим занимались совсем другие «животные».
Ну так вот, я, имея доступ к мелкокалиберному оружию, вышел пострелять и «снял» несколько птиц, одна из которых упала по ту сторону ограды. К ней сразу бросились несколько пленных. Тот, кому она досталась, на мой вопрос, зачем ему ворона, объяснил: Suppe (cуп). Тогда я перекинул через ограду остальную «дичь». Видать, не сладко им приходилось. Правда, потом, бывая в колхозах, я встречал и других пленных, которые, живя почти на вольном поселении и помогая хозяйствам и одиноким бабам (во всем), жили и выглядели совсем по-иному. Да и народ к ним относился вполне доброжелательно — не как к бывшим оккупантам, а как на селе издавна относятся к хорошему кузнецу или столяру. А работать они умели.
И в заключение несколько цифр для полного обзора темы.
По данным советских и немецких историков, общее число пленных из военнослужащих вермахта составляло около 3,7 млн человек, в том числе немцев — около 2,4 млн и около 1,3 млн австрийцев, венгров, румын, итальянцев, финнов, словаков, чехов, бельгийцев, испанцев и проч. По тем же данным, число советских военнопленных колеблется от 5,2 до 5,7 млн человек.
По материалам германской выставки «Преступления вермахта», которая проходила в 2002 г. в г. Билефельде, в немецком плену погибло 60 % (3,5 млн.) наших солдат, в советском — 37 % (1,4 млн.) военнослужащих вермахта, в том числе около 1 млн немцев.
Последние германские военнопленные были возвращены из СССР на родину в 1950 году.