Михаил Шифман ●● Мой ульпан
Характер материала: Мемуары |
| Дата создания: 2012 год, Мельбурн, опубл.: 2014 год. Копирайт: правообладатель разрешает копировать текст без изменений |
Содержание |
Взросление
Я очень смутно помню, когда это началось. По – моему в 5-м классе 116 средней школы города Харькова, где я в 1961 году закончил восемь классов. Я поспорил с соучеником по фамилии Кухарский о том, что без евреев бы не было революции в России. Я приводил в пример Карла Маркса, не догадываясь, что он не был евреем с точки зрения иудаизма. Мы спорили до хрипоты в горле в мужском туалете. Это было моё первое "боевое крещение".
В 18 лет я неожиданно для себя отметил, что я, к своему стыду, ничего не знаю о евреях; это обстоятельство перевернуло мою жизнь. Я начал искать хотя бы какую-нибудь информацию о евреях. Но где её можно было достать, не имея доступа в архивах библиотек? Зато на прилавках книжных магазинов было множество антисионистских книжонок. Я их покупал пачками, и читал, выискивая между строчек интересующие меня сведения.
Однажды, когда я сидел на скамейке в парке имени А. М. Горького, ко мне подсел пожилой мужчина, который оказался баптистом, сочувствующий евреям, и он мне подарил маленькую Библию, напечатанную в США. Из неё я много узнал о нашей еврейской истории.
Антиизраильская политика СССР
А в это время СССР проводил разнузданную антиизраильскую политику, вооружая и тренируя арабские страны и членов Организации освобождения Палестины. Будучи по туристической путёвке по Военно-грузинской дороге, на одной из остановок, двое смугловатых парней вручили мне поздравительную открытку, посвящённую очередной годовщине Палестинской революции?
Подъём еврейского самосознания
Когда разразилась Шестидневная дневная война на Ближнем Востоке, появились заголовки, предсказывающие конец Израилю, статьи о победоносных армиях Египта и Сирии, которые вот – вот возьмут Тель-Авив.
И вдруг всё лопнуло, как мыльный пузырь. Евреи разгромили арабские армии, насмотря на помощь могучего Советского Союза. Не было предела моей гордости и радости. Теперь быть евреем не значило быть мальчиком для битья, парией, человеком третьего сорта.
Мои еврейские знакомые и друзья воспрянули духом, в кулуарах, восхищаясь этим маленьким еврейским государством, которое совершило на наших глазах настоящий подвиг. Хватит быть жертвами! Пришло время для подъёма еврейского самосознания.
Антисионистский комитет советской общественности
Но и советские антисемиты не сидели сложа руки. Они организовали Антисионистский комитет, и во главе его поставили Дважды Героя Советского Союза генерал- лейтенанта Давида Драгунского, взвинтив на новую ступень антиизраильскую политику.
Потом, изучая свою родословную, я раскопал, что Драгунский был двоюродным братом моей бабушки по материнской линии – Драгунской Любы-Бейлы Лазаревны. Кстати умер генерал Драгунский по иронии судьбы в Израиле!
Борьба одиночки с антисемитизмом
На учебной практике
Когда я уже заканчивал учёбу в Харьковском медицинском училище №1, то меня и ещё двух моих соучениц послали на практику на 3 месяца в Золочевскую лабораторию под Харьковом.
Там мне пришлось перед местными парнями встать на защиту чести и достоинства сокурсниц. В результате сельские ребята решили поколотить меня - жида, который вмешался в не своё дело. Положение спасла хозяйка дома, сухощавая бабулька, которая им сказала, что я хоть и еврей, но ничего плохого им не сделал, что, мол, и евреи – тоже люди. Парни ретировались.
Союз Борьбы Против Антисемитизма
На протяжении всей моей жизни в СССР надо было это постоянно доказывать. Мы были там какой-то особой кастой "неприкасаемых", нас стеснялись и презирали.
Однажды на улице я услышал разговор, в котором один парень горячо объяснял своей девушке, что если бы он увидел еврея, то он бы перешёл на другой конец улицы, так сильна была его беспричинная ненависть к нам. Были ли все "гои" антисемитами, наверное, не все. Встречались и очень порядочные люди, но они не делали погоду, т. к. были в явном меньшинстве.
Я настолько не понимал это отношение к евреям, что решил бороться в одиночку с антисемитизмом, создав СОБОПРАН – Союз Борьбы Против Антисемитизма. Я даже сочинил гимн, слова и музыку, играя на аккордеоне, на котором я учился одно время играть, будучи ещё в школе.
Это был примитив, но у меня поднималось настроение после того, как я пел: "Кто против разума, встань и скажи, но знай ум сильнее, а не ножи"
Наивно, вы скажете, но я верил, что смогу что-то сделать. Долгими, зимними вечерами я изучал и конспектировал очередную книгу по истории, вынашивая планы защиты при помощи тюбика с мыльным раствором. Однажды я испытал его на моём друге Боре, запачкав ему ратиновое пальто.
В Советской армии
В 1971 году после окончания биологического факультета Харьковского Государственного Университета меня забрали в Советскую армию. Служить я там должен быть всего 1 год. В первый же день сослуживцы с удивлением спросили: "А разве евреи служат в армии?" Как тут не вспомнить расхожую фразу, бытовавшую в сознании советских людей, что, дескать, евреи воевали во время Великой Отечественной войны в Ташкенте, используя кривые ружья, чтобы стрелять из-за угла. Теперь такие ружья изобрели и используют в спецназах. А в те времена это было кощунственно заявлять евреям, 500 тысяч из которых воевали, и 200 тысяч погибло на поле брани. Но кто знал об этих цифрах тогда, в этой закрытой во всех отношениях стране?
Тем не менее на занятиях мы изучали на примере действия военно-воздушных сил Израиля: как надо воевать. Вот тогда и появились такие фразочки в обиходе : "Не бей жидов, а бей по- жидовски!" и "Жиды пархатые -это израильские лётчики". На политзанятии один из дедов – старослужащих обозвал меня жидом, я встал, и у всех на виду стукнул изо всей силы рядового Васильева по голове. Все думали, что это мне просто так с рук не сойдёт, но пронесло: его срочно демобилизовали. Когда, будучи в армии, меня послали с автобатальоном на целину, чтобы помочь в уборке урожая, я столкнулся с проявлением антисемитизма не один раз. Наш комбат по фамилии Сторчак был любителем женского пола, и в каждой деревне у него была очередная любовь. Однажды, он меня приревновал к одной студентке театрального училища, которая а это время тоже помогала в уборке урожая колхозникам. Вылилось это в то, что он меня обозвал "грязным евреем", а я как раз завтракал, не знаю, что отвело мою руку, но ещё мгновение и в животе у комбата было бы восемь дырок, после двух ударов вилкой. А Валя, так звали студентку, которой я нравился, когда я ей рассказал, что я – женат, и у меня есть сын, сразу успокоилась, а комбат потом долго извинялся.
После демобилизации
Демобилизовавшись, я столкнулся с тем, что моего сына Сашу третировали соседские мальчишки. Я гонялся за ними, пугая каждый раз, за что получил с нашем районе кличку "бешенный еврей". А когда это произошло уже в школе, то я пошёл на собрание и торжественно поклялся, что если издевательство над сыном повторится, то я повешу зачинщиков на их пионерских галстуках, а потом зарою перед входом в школу.
Однажды мой сын прибежал в слезах домой. Разузнав, что на этот раз обидчиками были соседские дети, я пошёл к ним домой, захватив с собой перочинный нож. Дверь открыл соседский мальчишка. Я отшвырнул его, но его пьяный отец вцепился в меня мёртвой хваткой. Чтобы её ослабить, я пырнул его ножом в руку. Он был настолько пьян, что ничего не понял. Но наутро меня уже ждала компания его приятелей. Оказывается, на руке была солидная рана. Я сказал, что ударил его железной расчёской, и что я врач и вылечу его. Потом он стал моим лучшим соседом. Ещё об одном эпизоде не могу не упомянуть. Это случилось в день свадьбы моего брата. Я с женой возвращался домой на трамвае. Трамвай был переполнен, люди набились в него, как сельди в бочке. Но вдруг один пьяный мужик начал философствовать, что дескать жиды не воевали, но в День Победы 9 мая все они ходят с орденами, наверное купленные за деньги. Все молчали, одобряя услышанное, но не тут- то было. Я прорвался к нему, схватил за грудки, и сказал, что если он продолжит в том же духе, то я его найду даже из под земли и прибью. Его жена начала звать на помощь.
Люди расступились, и я с антисемитом оказался как бы на ринге, только за него болели все окружающие. Отпустив его, я с женой вышли из трамвая. Эти эпизоды складывались в непривлекательную картину, которая была в то время в СССР. К чему было это лирическое отступление?
Уверен, что читатели могут дополнить мой рассказ событиями из своей жизни. На своё 30-летие я написал поэму "Народ". Шёл 1976 год. А затем появились стихи "Виноградная кисть" "Мариам", "Песня Варшавского гетто", "С тяжёлым похмельем скитаний" и другие, в которых я высказал свои идеи о том, что нужно сделать для борьбы с антисемитами.
Организация ульпана
Харам
В лаборатории раздался телефонный звонок. "Можно поговорить с Михаилом Оскаровичем!" Я взял трубку. Это был Феликс Харам. Пожалуй, он был самым знаменитым учащимся Харьковского медицинского училища №1. Он учился на фельдшерском отделении, а я на фельдшерско-лаборантском. Он был прирождённым артистом. На вечерах в медучилище он исполнял свой коронный номер – Чарли Чаплина. Я тоже был личностью достаточно известной, но на спортивном поприще. Он был в комсомольском комитете медучилища, а меня назначили спорторгом в этот комитет. Так как он был старше, то очень скоро он закончил медучилище и его забрали служить в Советскую армию на 2 года. Он служил в Узбекистане. Закончив службу, он подал свои документы в Харьковский медицинский институт. В приёмной комиссии, повертев в руках его военный билет с узбекским местом службы и странной фамилией Харам, ему сказали, что он еврей, а не узбек. Короче говоря, его "срезали" на приёмном экзамене. Он вынужден был устраиваться на работу.
Я после двух неудачных попыток поступления в мединститут, куда евреям путь был закрыт, уже учился на вечернем отделении в Харьковском государственном университете на биофаке, а днём работал лаборантом в микробиологической лаборатории Харьковской 7-ой детской больницы. Феликс поступил туда работать медбратом. Мы вместе с ним выпускали стенную газету "Комсомольский прожектор“ и подписывались ХАРШИФИГ, на манер КУКРЫНИКСОВ, что означало – редакционная коллегия - Харам, Шифман, Игнатьева. Феликс хотел поступить на биофак тоже. Я его обнадёжил, сказав, что у меня есть знакомство, и что он обязательно поступит. Он был настолько уверен, что поступил легко, сдав все экзамены, но без моего участия. Но его артистическая сущность взяла своё, и он поступил в Театральный институт одновременно с университетом. Он закончил и то и другое. Потом наши пути на время разошлись.
И вот он мне неожиданно позвонил! Мы договорились о встрече в центре города. При встрече Феликс меня спросил, что я думаю об Израиле, об "отказниках" и об ульпане?
В ответ я прочитал ему по памяти мою поэму "Народ", которую я написал на своё 30-летие. Шёл 1978 год. Уже давно отгремело " Ленинградское дело", после которого начался Великий Исход советских евреев. 18 апреля 1978 года уехал мой брат с женой. А до этого в Харькове выезд был незначителен. Наш город разрешил выезд последним, а прикрыл его первым. Так нам по крайней мере казалось. В стране, как грибы появлялись ульпаны, в которых сидящие в "отказе" евреи изучали иврит, еврейскую историю и традиции. КГБ их преследовал, конфисковывал книги Библиотеки-Алия, разгонял ульпаны, устраивал судилища над организаторами. Но кто об этом знал? Ведь Интернета ещё и в помине не было! Ходили разные слухи и всё.
Подготовка
Феликс мне сказал, что он участвовал в одном ульпане, но сейчас он прекратил своё существование. Он предложил создать ульпан для евреев, не подавших документы на выезд в Израиль, но желающих учить иврит, историю и традиции. Было решено собраться у меня дома в маленькой двухкомнатной квартире. Это было в мае 1978 года. Я написал маленькое воззвание. Было всего 4 человека – я, Феликс, Иосилевич и Зинченко. Присутствовал также мой отец. Уже после собрания я удивлённо спросил Феликса: "А причём тут украинец Зинченко?". Я тогда не знал, что украинские националисты хотели эмигрировать также, как и евреи, но им нужны были вызовы из Израиля. Правда, больше Зинченко я не видел. Но легко сказать и решить, но как организовать ульпан, изучение иврита, если нет учебников, нет учителей и учеников? Оказалось, если есть сильное желание, то всё можно преодолеть! У меня был один состоятельный знакомый зубной техник. Я ему рассказал об ульпане и о наших проблемах. Он сказал, что даст деньги на это благородное дело. Я начал собирать те немногочисленные граммофонные пластинки на идиш, которые когда-то выпускались в СССР. Узнав, что вышел первый в истории СССР идиш-русский словарь в количестве …аж 10000 экземпляров, я ухитрился достать и его. До этого я пытался достать такой словарь и написал письмо в редакцию единственного журнала в СССР на идиш "Советише геймланд" под редакцией Арона Вергелиса, с просьбой прислать мне его, но получил вежливый ответ, что не могут мне помочь. Уничтожив в результате "Дела врачей" в 1952 году практически всех известных деятелей идишской культуры, власти не давали ей больше возродиться. Что уже говорить об иврите - языке сионистского врага!
Но где найти человека, который поедет в Москву на 3-х месячные курсы иврита о которых мы каким-то образом узнали?
Этим человеком оказалась Таня Р. Таня оказалась на редкость способной, вернувшись из Москвы она уже в совершенстве владела ивритом, привезла учебники, и что самое главное : могла теперь быть нашим учителем. Там же, в Москве Таня познакомилась с будущим мужем Ю. Эдельштейном, Сегодня он председатель Кнессета.
Первые занятия
Мы начали первые уроки. Обычно они проводились один раз в неделю на квартире. Количество учеников непрерывно росло. Каждый приводил кого-то. Это было, как снежная лавина, увлекающая за собой всё больше и больше снега. Я стал преподавать еврейскую историю. У нас появились и религиозные люди Лёня Х. и Саша. Они предлагали учить иврит на основе Торы. К Лёне Х. приехал родной брат из Израиля. Я пришёл к нему в гости, и он дал мне послушать песню на иврите - "Золотой Иерусалим". А потом он начал переводить её на русский. Это тоже помогало в изучении языка. Мы начали отмечать еврейские праздники. Особенно мне запомнился Песах, на котором присутствовало 75 человек. Праздник отмечался с учётом всех традиций. Седер вёл Саша. Это было здорово. К сожалению, времени на досуг у меня стало совсем мало. Дело в том, что в октябре 1978 года у нас родились дочки-близнецы Люба и Лена, а это сами понимаете, что означало. Тем не менее я продолжал изучение иврита. Мне давали уроки на работе. Я был вынужден работать во 2-ой смене, а вечером времени было достаточно. Мы закрывали дверь в лабораторию и урок начинался. Я достиг определённых успехов в иврите.
Второй год занятий
В мае 1979 года мы отметили 1-ю годовщину нашего ульпана. Нам было чем гордиться. Мы начали с абсолютного нуля, но теперь мы имели и учителей и учебники. Мы отмечали наши еврейские праздники и морально, не будучи "отказниками" были готовы уехать. К нам приходили всё новые и новые люди, потом они исчезали. Другие приходили регулярно, но успехов у них в изучении иврита не было. Был у нас такой завсегдатай – фотограф Миша Ф. Единственно, что он запомнил, так это фразу "Шиур ришон", что означало в переводе "первый урок". Мы смеялись над ним и говорили "Ну, что шиур уже решён?" На одном из уроков у Тани появился новый ученик - Аркадий К., который потом познакомится на нашем очередном праздновании Хануки в 1980 году с Аллой - родной сестрой моей жены Зины, и станет моим родственником. Нам стали приходить бандероли с учебниками для изучения иврита, словари, вещевые посылки из Дании, Швеции, Швейцарии и Англии.
Мы никого об этом не просили, но, видимо, о нашем ульпане уже знали на Западе, а благотворительные организации ХИАС и Джойнт решили нам помочь. Спасибо им за это!
Апогеем стало появление в дверях нашей квартиры евреев из Англии. Почти сразу же мы попали в поле зрения КГБ. На уроки к Тане начали приходить его сотрудники, якобы для проверки паспортного режима. Они переписывали учеников, пугали их, добиваясь прекращения занятий.
Зов предков
В январе 1979 года уехали и мои родители. Я провожал их до Бреста. Теперь половина нашей семьи была "за бугром".
Время шло, и я конспектировал те немногие книжки из библиотеки "Алия", которые ходили из рук в руки. Так я изучил великую книгу нашего сионистского вождя Зеэва Герцля "Еврейское государство", книгу Леона Юриса "Эксодус", книгу Говарда Фаста "Мои прославленные братья" и многие другие.
Мы часто слушали песни на иврите, плёнки с которыми тоже циркулировали среди наших единомышленников. Я впитывал иврит, как нечто родное и забытое тысячу лет тому назад. Музыка вызывала у меня слёзы умиления. Я чувствовал зов предков, я чувствовал, что нужно что-то делать.
Брачное еврейское бюро
Проанализировав очередную перепись населения в СССР, я увидел: с какой скоростью, согласно статистике, уменьшается еврейское население. Безусловно, это были многочисленные смешанные браки, изменение национальности в паспорте, уже набиравшая скорость эмиграция и невозможность просто познакомиться друг с другом. И я решил организовать Брачное еврейское бюро – БЕБА. Я начал собирать телефоны еврейских девушек и юношей, созванивался с ними и организовывал общие встречи. Понимая серьезность начатого дела, мы обставляли встречи как какое-то торжество, покупая сладости и потчевали гостей чаем. На первой встрече, которая состоялась в конце 1982 года было 16 человек. Мероприятие прошло успешно: гости знакомились, танцевали, говорили о политике, о еврейских делах. После встречи заинтересованным я давал телефоны. БЕБА набирала обороты, всё больше становилось желающих познакомиться таким образом, но на встречи, куда собиралось до 30 человек, нужна была соответственной величины квартира и личная заинтересованность её хозяйки. Это было нелегко, т. к. квартиры у большинства были очень маленькие и не могли вместить всех желающих. Но и это обстоятельство никого не остановило. Мы собрались ещё раз в начале 1983 года.
Преследование
На улице
Эта деятельность стала для КГБ костью в горле, ведь создание новых, еврейских семей привело бы к увеличению еврейского населения, чего в антисемитском СССР никто не хотел. Спустя некоторое время меня остановили около моего дома двое милиционеров и попросили открыть мой портфель для проверки. Когда я спросил их о причине такой странной просьбы, то мне ответили, что на Салтовском рынке, около которого стоял наш дом случилась кража и они всех подозрительных проверяют.
На встрече молодежи
Я понял, что это - первое предупреждение, но решил не обращать внимание. Но уже на 3-й встрече БЕБЫ, где мы собрались отмечать Пурим в феврале 1983 года, через 30 минут после её начала, раздался звонок в дверь. Когда хозяйка квартиры открыла дверь, то в неё зашли двое в штатском и участковый милиционер. Под видом проверки паспортного режима они переписали всех находящихся в квартире и удалились. После этого события у меня начались инциденты на работе.
На работе
Один за одним я получил три выговора, а затем меня вызвали в районный отдел здравоохранения, где мне намекнули, что после стольких выговоров я вряд ли ещё смогу занимать мою должность. В нашу скромную квартиру на 5-м этаже без лифта два раза в моё отсутствие наведывался наш участковый милиционер и с интересом рассматривал наши стены с ободранными обоями, наивно полагая, что я должен быть сказочно богат. Жена же думала, что посещения были связаны с тем, что мы без разрешения закрыли от холода балкон плёнкой.
Обыски
А через пару дней, когда я поднимался в нашу 2-х комнатную квартиру на 5-м без лифта этаже, меня остановила моя соседка по лестничной площадке и сказала, что меня спрашивали двое незнакомых, прилично одетых парней. Интуитивно, войдя в свою квартиру, первым делом я схватил портфель с книгами Библиотеки Алии - "Эксодус," "Мои прославленные братья" и другими, запрещёнными книгами, и забросил его на балкон, а сверху закидал картошкой, которую мы впрок там хранили. Буквально через минуту после этого раздался резкий звонок в дверь. Я набросил цепочку, и открыл дверь. За дверью стояли двое в штатском, участковый милиционер, и как я потом понял двое понятых. Я спросил : "В чём дело ?". Мне ответили, что у них есть постановление на обыск в моей квартире. В это время пришел мой тесть Лев Эльевич с моими дочками-близнецами Любой и Леной. Обыск происходил на их глазах. В результате были изъяты мои тетради, в которых я конспектировал книгу Теодора Герцля "Еврейское государство" и прочие материалы, а также мои стихи и поэмы. Также они нашли мешочек с пулями, которые, как потом выяснилось, насобирал мой сын Саша. Если бы об этом знали в КГБ и подбросили бы в угол соответствующий пистолет, то меня бы посадили на некоторое количество лет, но это не входило в их планы, к тому же портфель с книгами они не нашли, хотя на балкон выходили. В этот же день после обыска моя жена и тесть сожгли содержимое портфеля, т. к. дело принимало серьезный оборот.
На следующий день ко мне пришли с обыском на работу, где проверили и мой личный стол, а также заглянули в подвал, где мы хранили химикаты, но ничего не нашли.
Вызов в милицию
Через неделю я получил повестку, по которой я должен был явиться в районный отдел милиции.
Я пришёл вовремя. Меня пригласили в кабинет, где сидел среднего возраста, симпатичный человек. Он сразу же ввёл меня в курс дела, для начала показав заявление одной из гостей БЕБЫ, где было написано, что она пришла туда, чтобы познакомиться с парнем еврейской национальности, где я был главным организатором мероприятия. Затем он меня спросил о пулях в мешочке, которые были найдены при обыске и, наконец, показав мне конспект книги Теодора Герцля "Еврейское государство", спросил, а у кого я достал эту и другие книги. На что я ответил, что эти книги ходили по рукам, и я не помню у кого я их брал. В заключение он сказал: "Михаил Оскарович, если Вы не прекратите эту Вашу националистическую деятельность, то Ваши 3-е детей останутся сиротами, т. к. Вы у нас 3-й на очереди на "посадку", а Ваши тетради пока останутся у нас на всякий случай.
Я решил, что игра становится очень опасной, и прекратил свою деятельность.
Свидетель в суде
Летом 1985 года в Харькове состоялся суд над членом нашего ульпана – красивым и музыкальным Евгением Айзенбергом. Я участвовал в судебном процессе в качестве свидетеля, а до этого 11 раз меня вызывали в КГБ, где требовали дачи показаний против него. У них была одна зацепка. Дело в том, что мы решили справлять праздник Пурим в квартире Тани. Присутствовало около 30 человек. Обычно, в этот праздник делают "пуримшпиль", т. е разыгрывают историю Эстер и Мордехая, которые спасли евреев от происков Амана. Когда мы пришли и уселись за стол, Феликс включил магнитофон. Раздались звуки курантов, после чего начался "пуримшпиль" со стихами и песнями. Это было сделано на редкость здорово и профессионально! Все думали, что плёнку прислали из Москвы. Я запомнил слова: "Вы слыхали, как поют…жиды, нет не те жиды, что в Израиле, а жиды, жиды-отказники, вечные изгнанники России". Все были в диком восторге. Я даже не мог предположить, что это детище Феликса и Жени А. Но, видимо, потом они проговорились, и в КГБ мне уже показали несколько заявлений по этому поводу. Я вынужден был сказать, что плёнку я слышал, но кто её сделал не знаю. Это не помогло, и Жене дали 6 месяцев тюрьмы за сионизм, но потом внезапно спустили дело на тормозах и Женя отделался испугом.
Понижение в должности
На работе мои неприятности не кончались, и я решил подойти в нашу областную прокуратуру, и спросить: в чём меня обвиняют, и когда закончится моё преследование? В прокуратуре мне сказали, что у них ничего на меня нет, и позвонили по этому поводу в Райзлрвотдел. Но после 3-х выговоров полагалось или увольнение или что-нибудь существенное. И меня понизили в должности, правда, только на один месяц. А потом всё вошло в своё обычное русло.
Выезд
Подача документов
Мой брат и родители, которые уже жили в Австралии много лет всё-таки надеялись, что мы когда-нибудь встретимся. Поэтому мои родители, будучи в 1985 году в Израиле, нашли там моего однофамильца Шломо Шифмана, и от его имени нам был послан вызов. Я его получил, но подавать не стал, т. к. в Харькове выезд на постоянное место жительства в Израиль был прекращён ещё в 1980 году. Казалось, что нашей семье так и суждено жить на разных континентах, в разлуке, но в газете "Известия" в январе 1986 года я натолкнулся на заметку с интересным названием "Ради облегчения контактов". А в ней было написано, что заявления на выезд будут опять рассматриваться.
Я позвонил родителям в Мельбурн. Они обещали прислать нам вызов из Австралии, а пока в январе 1987 года мы подали заявление в районный ОВИР с вызовом из Израиля. А в феврале 1987 года пришёл вызов из Австралии., который оказался как никогда кстати, т. к. израильский вызов нам забраковали в связи с истекшим сроком. Но в мае этого же года нам разрешили подачу документов. В июне 1987 года документы были собраны, дипломы сданы, все бумажки подписаны, но вот, что нам сказали: "Мы вас по прямому вызову в Австралию не пустим, но вы можете ехать по израильскому вызову. Когда я возразил, что срок израильского вызова давно истёк, то мне сказали, что это не моя забота. Перед самым отъездом я отдал часть моих записей сыну наших друзей Володе Э. Как я потом узнал, он настолько проникся еврейской историей и алиёй, что начал искать единомышленников, ездил в ульпан на Кавказ, и в конце концов женился там и эмигрировал в Израиль. Затем по специальной программе туда переехал его родной брат, а затем и его родители, у которых мы уже 2 раза гостили, будучи в Иерусалиме. Этот мальчик Вова теперь очень известный израильский политик, а меня он считает своим "духовным отцом сионизма", что для меня служит высшей оценкой моей борьбы. 28 августа 1987 года мы получили разрешение на выезд в Израиль.
Вена
Самолёт через 2 часа опустился в аэропорту Вены, где мы были в течение 4-х месяцев на иждивении СОХНУТА и ХИАСА. Спасибо братьям-евреям за их помощь! Когда на интервью в СОХНУТЕ я рассказал о себе, то там с недоумением спросили, а как же я со своими идеями смогу жить не в Израиле? И они оказались очень правы! Духовно жить мне очень нелегко! А через 5 месяцев нас встречали мои родители и семья брата в Мельбурне. Мы не виделись долгих 9 лет.
Послесловие
Так получилось, что мы выбрали Австралию, чтобы жить вместе, а не Израиль, чтобы опять жить в разлуке. Но это не значит, что я перестал быть сионистом. Я люблю Израиль, его города, его народ. Я побывал там в 2004 и 2011 годах. Встретил там много друзей из моего ульпана, много знакомых, на которых я повлиял с точки зрения алии. Многие пустили корни, их внуки стали настоящими сабрами. Кое-кто из моих знакомых заседает в Кнессете и вершат политику еврейского государства. А я живу, к сожалению, не там, вспоминая годы ульпана, как лучшие годы моей жизни. Но и в Австралии процветает многоликая еврейская община, одна из немногих в диаспоре, которая увеличивается в своей численности. Тут есть и многочисленные синагоги и еврейские организации, в одной из них ("Шалом") я принимал участие. А когда разразилась война в Персидском заливе, то я записался добровольцем для помощи Израилю, но это не понадобилось. Здесь в Мельбурне в течение 5-ти лет я помогал в выпуске еврейского русско-язычного журнала "Антиподы". А в 2011 году увидела свет моя первая книжка стихов и прозы "Соло на Иерихонской трубе", рассказы из которой напечатал американский журнал "Дружба".
Я даю свою лепту и в Объединённый еврейский призыв, и на нужды еврейской русско-язычной синагоги «ФРИИ«. Мои дочки закончили Бэт-Ривку – еврейскую религиозную школу, а племянники йешиву, там же теперь учатся двое моих внуков.
Австралия в этом смысле может быть примером для многонациональных стран, которых сейчас достаточно на Земле, и я благодарен ей за всё, что она делает для эмигрантов, независимо от их происхождения и религии.
Но конце концов, сионисты нужны и в диаспоре тоже. Ведь сионизм - это просто желание нашего народа иметь свой маленький клочок Земли, на котором живёт и будет жить наш многострадальный, но очень талантливый еврейский народ! И, быть может, мои внуки и правнуки будут когда-нибудь жить там, на Земле Обетованной, и мне очень хочется в это верить!
Мельбурн, февраль 2012 года.
